Отчего Ян не может чихать как все нормальные люди? Нет, его чих похож на дребезг разбитого стекла, на крики напуганной шумом старухи. Ещё несколько минут после того, как он вытрет лицо, Ася приходит в себя.
А как он ходит? Его ноги вместо равномерного удара стоп о пол выдают странный шелестящий звук. “Не ходит, а шамкает”, – думала Ася.
Её зубы скрежетали ненавистью второй год, её отвращение превышало по силе самую страстную любовь. Потные, короткопалые руки Яна постоянно оказывалась на талии Аси, на колене Аси, на щеке Аси, на бедре Аси. Ей постоянно чудились пятна на одежде и теле от его вечно влажных ладоней. Она только и ждала, чтоб забраться в ванну и тереть себя жёсткой щёткой до красноты.
– Почему ты такая недовольная, Асенька? – спрашивала консьержка каждое утро. – Может, нездоровится?
– Не выспалась, – отвечала Ася. – Совсем.
– Береги здоровье смолоду.
Консьержка снова опускала глаза на пасьянс и снова теряла к жильцам всякий интерес. Хотя Яна и Асю она примечала особым образом. Ей нравилось рассказывать о них окружающим, хотя знала совсем немного.
– Есть ещё в наше время мужчины, – говорила она спустившейся с девятого этажа поболтать жительнице дома. – Тут нарочно не придумаешь, такая история любви. Она страшно заболела, так этот Ян её выходил. Сама помню, как её по больницам возил, весь в мыле бегал.
Жительница поднимала удивлённые брови, будто слышала эту историю в первый раз.
– Какой молодец. Эта Ася бриллиант вытянула, не чета нынешним мужчинам. А что же у ней за болезнь такая была?
– Ой, жуть какая-то просто. Случайно видела её в то время, письмо предавала. Ну это конечно что-то с чем-то. Короче, глаза навыкат, губищи в пол лица, на шее какие-то мешки, а сама покрыта чешуёй.
***
Ася бежала домой с радостью, зная, что Ян в командировке, и наслаждалась тишиной. Окна отворялись, чтобы хоть на несколько дней вымести его кислый запах. А когда он находился в городе, то совершенно не давал прохода. После работы забирал на машине, подъезжал вовремя. Ася не торопилась, стояла немного у кофе-аппаратов, представляя себя свободной. А минуты пробегали быстро, и она медленно шла к машине. Тонкие губы тянулись к её щеке и на ухо шептали: "Как хорошо, что мы есть друг у друга".
– Ага, – вьющиеся волосы Якова настойчиво щекотали шею. Машина двигалась по проспекту мимо горожан, ларьков, домов. Ася смотрела на лица прохожих, детей, стариков, дворников и не могла им простить их спокойную усталость от пройденного дня. У них нет Яна – они счастливые люди, могут тихо живать приготовленный ужин. А на её руку как обычно ляжет липкая пятерня.
– Вкусненько? А что на обед нямкала? – Яков старается сделать голос как можно больше похожим на детский. И в такие моменты Асе кажется, что скрежет её зубов слышно во дворе.
За пару лет их отношений у Аси не осталось друзей, хотя они отдалились уже во время болезни. Остались только родители, и то в другом городе, а больше никого. Кроме Яна, конечно. А разговаривать ему особо было не о чем, только вспоминать болезнь и мечтать о счастливом будущем. Укладывался в постель, прижимал к себе Асю и тишину, вой сирен за окном и лай собак перебивал его голос.
– Я от бывшего одногруппника тогда узнал, что ты болеешь. Даже представить не мог, что такие болезни бывают, – Ян целовал нежное плечо. – Мы с тобой незнакомы были, но ты мне всегда очень нравилась, только ты меня не очень замечала, – он вгляделся в её лицо. – А я вот всегда о тебе помнил и когда узнал, что ты заболела, места себе не находил. Помнишь, когда я в больницу пришёл, ты только чешуёй покрылась. Я обомлел. Врачиха твоя мне всё говорила, мол, такая болезнь неприятная, и лечение дорогое. А я решил, что непременно вылечу тебя. Вот и вылечил. А теперь мы вместе.
– А теперь мы вместе, – повторила она.
Ян погасил свет и поцеловал девушку в губы, перевернулся на бок, через пару минут послышалось ровное дыхание. Он задремал.
Ася обычно засыпала с трудом, вечно прокручивала жизнь и злилась от невозможности что-то изменить. Её сознание представляло собой театральную сцену, на которой появлялась она, но не сегодняшняя, а прежняя, жившая больше двух лет назад. Перед новогодними праздниками у неё начало перехватывать дыхание, она оттягивала посещение врача, пока не перестала моргать и кожа не начала грубеть.
– Ой, божечки, – вскрикнула врач, глубоко вдохнула. – И давно с вами такое? А в семье таким никто не страдал?
Как ни силилась Ася вспомнить название болезни, у неё ничего не получалось. Что-то на букву “п” или на “ф”, длинное слово или несколько слов. Сознание прятало те воспоминания, или же болезнь так подействовала на мозги. Из жизнерадостной студентки-дипломницы, любительницы конкурсов красоты, профорга, общественницы она резко превращалась в нечто. С каждым днём лицо менялось, сначала глаза округлились, огрубела кожа и покрылась чешуёй, нижняя губа отвисла до подбородка. Все зеркала Ася выбросила и отводила взгляд от любой стеклянно-гладкой поверхности. Красавицы умирают дважды, и в то время девушка переживала подобное. Отвратительная зараза в крови забрала её сущность, она перестала быть той, вокруг которой вращается мир, два года назад люди отворачивались от неё, будто чувствовали свою вину. Первые месяцы болезни Ася ещё могла соображать, а после память начала ей отказывать. Её забрали в больницу, когда начали прорезаться жаберные щели.
Второй акт. Открывается занавес. Асю поместили в маленький стеклянный бассейн, и дальше она почти ничего не понимала. Кто-то навещал её, стучал по стеклу и плакал. А она качалась в воде, голова была лёгкая, пузырьки вылетали изо рта и взмывали к поверхности воды. Ноги скрючились, сжались и всё сильнее напоминали рыбий хвост. Каждый день женщина в белом халате бросала на поверхность бассейна корм. Раз в неделю менялась вода в бассейне, Асю перекладывали в ванну и заодно брали анализы, обклеивали электродами. Она всего этого не помнила, в памяти осталось только зелёное стекло бассейна, искажённые лица и пузырьки. И более ничего о том времени она не знала.
– Тебе было больно? – интересовались любопытные.
– Не помню, я была рыбой.
От том времени она могла судить только по рассказам Яна. Однажды он пришёл в больницу, переговорил с врачами. Выяснив всё о болезни, продал квартиру в центре, доставшуюся от бабушки, а все деньги потратил на лечение в швейцарской клинике.
Его не в чем было упрекнуть, Ян служил Асе всецело. После лечения отвёз на съёмную квартиру, купил огромную кадку для девушки. В ней она находилась, пока жаберные щели не начали заживать. Врач, во избежание инфекций, велел смазывать жаберные щели марганцовкой каждые десять минут. Пять раз на дню приходилось протирать облезающую чешую увлажняющей сывороткой. Ян вертелся как заводная игрушка, выполняя все требования врача, учил девушку заново говорить, а когда ноги расклинило, и ходить.
Врачи удивлялись скорости выздоровления. К ней постепенно возвращалось сознание, скоро она снова начала мыслить и связно говорить.
– А это всё любовь, – повторял Ян. – Вот что делается.
Прошло без малого год. Лицо Аси вернулось в прежний вид, заросли жаберные щели и шла она своими ногами защищать диплом, потом на работу, а Ян повсюду следовал за ней и не спускал влюблённого взгляда. Она хотела полюбить и прилагала все усилия. На листе выписала все его положительные качества: верность, заботу, трудолюбие. Долго думала, что вписать ещё, представила добродушный взгляд бесцветных глаз, вздёрнутый нос весь в угрях и обволакивающий всё вокруг запах квашеной капусты. Случалось ли в сказке принцессе избавиться от рыцаря, спасшего ей жизнь? И потом жить принцессе под гнётом презрения окружающих? Ведь каждый, кто хоть немного знал Асю, повторял, как ей повезло с Яном. И никто не знал о её ночных кошмарах, душевных метаниях, о том как скрежещут по нему её зубы. Для них Ян герой, а Ася прекрасная спасённая дева. Много раз она пыталась поговорить или же просто сбежать. А внутренний голос ей твердил: ”Да ты что? Он и квартиру ради тебя продал и ухаживал столько времени”.
В последнем акте Асиного ночного спектакля она выходит на сцену и говорит, что со всем смирилась и изо всех сил будет стараться полюбить Яна. Говорит, как будет заботиться и пусть так, но вернёт должок. Аплодисменты зрительного зала. Девушка выходит на поклон, ей кидают на сцену цветы. Ася наконец засыпает.
***
Ян ест яичницу с кетчупом и пририсовывает к желтку лучики.
– С бодрым утречком, зайка, – он всасывает желток, как змея. – Плохо тебе спалось.
Ася не отвечает, идёт к кофемашине.
– Не хочешь со мной разговаривать. Да? – он обеспокоен, подходит к ней сзади. – Сейчас настроение подниму, – развернул к себе и прижался губами в яичнице к её губам. – Так лучше?
Ася еле слышно фыркнула носом.
– Вечно у тебя дурное настроение, хоть бы улыбнулась. А?
– Не выспалась и голова болит.
– Ничего нового, просто ничего, – Ян намазал толстый слой масла на хлеб. – Даже скучно. Я вот тут думал, как хорошо, когда ты была рыбой. Такой скользкой, пучеглазой и с губищами. Тебе шло.
– Опять ты вспомнишь, ну сколько можно?
– А что такого? Будто нам есть, что вспомнить? Я давно хотел тебе кое-что сказать, – он сдвинул светлые брови. – Послушай меня, это важно. Я формулирую это больше полугода. Когда мы были незнакомы, ты мне казалась неземной. Бегала с подругами, друзьями, хихикала над чем-то. Все говорили: ”Ах, какая Асенька!” Я был среди них. Ты была недоступной манящей. Как-то проходили с друзьями, а ты выговариваешь кому-то из знакомых: ”Оговорочка по Фрейду”. А знаешь ли кто такой Фрейд, Асенька?
– Ян? Ну чего ты, – ноги девушки подкосились и она вот-вот готовилась заплакать. Она чувствовала себя школьницей, одинокой и несчастной. – Ты так говоришь витиевато, и я не пойму, что ты хочешь сказать?
– Хочу сказать, что создал образ в голове, а ты до него совершенно не дотягиваешь. Ну вот извини, так есть. Вот когда рыбой ты была, куда интереснее.
Она закатила глаза.
– Серьёзно. Тебя можно было кормить, мазать всякой ерундой, а ты благодарно шлёпала ртом. Из милой рыбки ты превратилась в холодную скучную женщину и не очень интересную. Поверь, по мне лучше бы ты осталась рыбой. Но самое главное – как я чувствовал себя рядом с тобой. Знаешь, это чувство, когда ты нужен, ни одна красотка не заменит. Стой, ты куда?
– Мне не интересен этот разговор! – крикнула она из спальни. Там она завернулась в одеяло и закрыла глаза.
– А вот рыба Ася всегда меня выслушивала. А как ты хватала в аквариуме корм. Прелестная была рыба, и скучная баба. Эй?
Ян вошёл в спальню и сел на край кровати.
– Ну-ну. Я, наверное, вспылил? – Ася под одеялом тихонько всхлипывала. – Ну понимаешь, мне скучно. И я ничего не могу с собой поделать. Мне всё же надо договорить. Асенька, мы не можем быть вместе. Я кое-что про себя понял. Может, вообще, простая жизнь не для меня. Может, я должен спасать и выхаживать? А?
Она вынырнула из одеяла и вцепилась удивлённым взглядом в бесцветные глаза. Как он мог? Ян, которого она всеми силами терпела, теперь пытается сам избавиться от неё.
– У меня появилась другая.
– Кто она?
– Девушка, – улыбнулся Ян. – У неё проблемы. Мыло, порошки ест. Врач говорит, что если не принять меры, она так пищевод сожжёт. Я ей нужен. Понимаешь? А тебе – нет. Знаешь, каково это быть нужным, Ася? Асенька?
Ян ходил по квартире и собирал вещи, много давал наставлений девушке, но она не слушала.
– Ты там книги читай, готовить борщ научись, а то есть невозможно. Белое с цветным не стирай. Помнишь, как в прошлый раз. Вот срам будет, если ты ещё кому-то все рубашки изгадишь. Пиши мне, всё-таки не чужие люди. Постараюсь помочь. Я люблю помогать.
Группа автора: Кафе "Синий страус"
